Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной) - Дороти Сэйерс

В этот момент сэр Импи Биггс прервал судью просьбой о том, чтобы его светлость напомнил присяжным о показаниях мистера Чэллонера.

— Конечно, сэр Импи, весьма вам обязан. Вы помните, что мистер Чэллонер — литературный агент Хэрриет Вейн. Он явился в суд, чтобы рассказать о том, что они с Хэрриет Вейн обсуждали тему ее следующей книги еще в декабре, и она сказала ему, что книга будет об отравлении, и скорее всего, об отравлении мышьяком. Это показание можно счесть в пользу подсудимой, так как оно свидетельствует о том, что она собиралась проверить, возможно ли купить в аптеках мышьяк и другие яды, еще до ссоры с Филипом Бойзом. Очевидно, она глубоко изучила этот предмет — на ее полках стоял целый ряд книг по судебной медицине и токсикологии, а также отчеты о знаменитых судебных процессах отравителей, включая дело Мадлен Смит, дело Седдона и дело Армстронга. Все они — об отравлении мышьяком.

Смею надеяться, я полностью представил вам дело. Эта женщина обвиняется в отравлении своего бывшего любовника мышьяком. Он, без сомнения, принял мышьяк, и, если вы уверены, что яд Филипу Бойзу дала именно она — с целью нанести ущерб его здоровью или убить его — и что в результате этого он умер, тогда вашим долгом является признать ее виновной в убийстве.

Сэр Импи Биггс в талантливой и красноречивой речи высказал мнение, что у подсудимой был весьма незначительный мотив для убийства, но я вынужден напомнить вам, что убийства часто совершались по абсолютно неадекватным мотивам, если вообще какой-либо мотив можно считать адекватным такому преступлению. Особенно в случаях, если стороны являются мужем и женой или живут вместе, как муж и жена, всегда существует вероятность того, что пылкие чувства у людей с низким моральным уровнем или неуравновешенной психикой приведут к преступлению.

У подсудимой было средство — мышьяк, квалифицированные знания предмета, а также возможность применить яд. Защита утверждает, что этого недостаточно. Она заявляет: обвинение должно доказать, что яд не мог быть принят никаким другим образом — случайно или с намерением самоубийства. Вам судить. Если вы чувствуете разумное сомнение в том, что яд был дан Филипу Бойзу подсудимой намеренно, вы должны вынести вердикт о ее невиновности в убийстве. Вы не обязаны решать, каким образом в организм Бойза попал яд, если его не дала подсудимая. Рассмотрите все обстоятельства в целом и сообщите нам о своем решении.

Глава 3

— Надеюсь, они недолго, — сказал Вэфлс Ньютон, — там же все очевидно. Послушай, старик, я собираюсь быстренько отвезти свой материал. Ты дашь мне знать, что происходит?

— Конечно, — сказал Сэлкомб Харди, — если ты по дороге забросишь к нам мой материал. Ты не мог бы заказать мне выпить по телефону, а? У меня горло как дно птичьей клетки. — Он посмотрел на свои часы. — Боюсь, мы пропустим выпуск в шесть тридцать, если они не поторопятся. Старик осторожен и чертовски медлителен.

— Для соблюдения приличий они просто обязаны сделать вид, что совещаются, — сказал Ньютон. — Скажем, минут двадцать, захотят покурить... Кстати, я тоже хочу. Я вернусь без десяти. — Он протиснулся к выходу из зала.

У Катберта Логана, репортера утренней газеты, оставалось достаточно времени, чтобы состряпать обстоятельный отчет. Флегматичный, спокойный, он мог писать в суде, чувствуя себя так же удобно, как за своим письменным столом. Он любил описывать взгляды, интонации голоса, цветовые эффекты и тому подобное. Его статьи было приятно читать, иногда их даже можно было назвать изысканными.

Фредди Арбатнот, который так и не ушел домой после ленча, подумал, что неплохо бы сделать это сейчас. Он начал ерзать на сиденье, и Уимзи хмуро посмотрел на него. Вдовствующая герцогиня пробралась вдоль скамеек и уселась рядом с лордом Питером. Сэр Импи Биггс, сочтя, что сделал для клиента максимум возможного, вышел в сопровождении любопытствующих, жизнерадостно болтая при этом с прокурором. Скамья подсудимых опустела. На столе у судьи роняли свои лепестки красные розы.

Главный инспектор Паркер, оставив группу друзей, пробрался сквозь толпу и поклонился герцогине.

— Ну что, Питер? — спросил он, поворачиваясь к Уимзи. — Чисто сработано?

— Чарльз, — сказал Уимзи, — я не должен был оставлять вас одного с этим делом. Вы ошиблись, старина.

— Ошибся?

— Она этого не делала.

— Да бросьте вы!

— Это все очень убедительно, может, даже неопровержимо, но это не так. Она этого не делала.

— Но вы же на самом деле так не думаете?

— Думаю.

Паркер выглядел несчастным. Он всегда верил Уимзи и, несмотря на это, все-таки колебался.

— Но, дорогой мой, где же здесь слабое место?

— Его здесь нет. Все построено чертовски прочно. Здесь все правильно, за исключением того, что девушка невиновна.

— Вы превращаетесь в обычного психоаналитика, — сказал Паркер с неловким смешком, — правда, герцогиня?

— Хотела бы я познакомиться с этой девушкой, — ответила герцогиня в своей обычной непрямой манере. — Такое интересное и действительно замечательное лицо, хотя и некрасивое в строгом смысле слова, но это еще интереснее, так как красивые люди часто бывают глупы. Я читала одну из ее книг. Действительно, вполне приличная и так хорошо написана. Я не могла угадать убийцу до двухсотой страницы, очень умно, потому что я их обычно определяю странице на пятнадцатой. Очень любопытно, должно быть, писать книги о преступлениях, а затем быть самой обвиненной в преступлении, кто-то может сказать, что это Божья кара. Интересно, смогла бы она, если она этого не делала, сама найти убийцу? Я не думаю, что авторы детективов могут что-то расследовать в реальной жизни, за исключением, конечно, Эдгара Уоллеса, который, казалось, был одновременно во всех местах, и дорогого Конан-Дойла, и этого черного мужчины, как же его звали, и, конечно, Слейтера, такой скандал!.. Хотя я сейчас припоминаю, что это-то было в Шотландии, а у них такие странные законы, особенно относительно брака. Ну, я думаю, мы скоро узнаем — не обязательно правду, а то, что присяжные подразумевают под этим.

— Да, они заседают дольше, чем я предполагал. Но, послушайте, Уимзи, я бы хотел, чтобы вы сказали мне...

— Слишком поздно, слишком поздно. Вы же не можете все начать сначала.

«И видит он в любом из ближних ложь,Поскольку ближний на него похож!»[2]

Сейчас ничто не имеет значения, кроме мнения присяжных. Я полагаю, мисс Климпсон как раз в данный момент им это втолковывает. А уж если она начала, ее не остановить, пока сама не остановится.

— Ну, они уже заседают полчаса, — сказал Паркер.

— Все еще ждешь? — спросил Сэлкомб Харди, возвращаясь к столу прессы.

— Вот твои двадцать минут! Уже почти час прошел.

— Их уже нет полтора часа, — сказала девушка своему жениху. — Они сидели прямо за спиной Уимзи. — Что они там делают?

— Наверное, в конце концов они не уверены, что она это сделала.

— Какая ерунда! Конечно, сделала. Это же по ее лицу видно. Безжалостная, наверно, и плакать-то не умеет!

— Ну, я не знаю, — сказал парень.

— Может быть, она тебе понравилась, Фрэнк?

— Ну, я не знаю. Но, по-моему, не похожа на убийцу.

— А откуда ты знаешь, как выглядят убийцы? Ты когда-нибудь встречал хоть одного?

— Ну, я видел их у мадам Тюссо.

— А, восковые фигуры!.. Там любой будет выглядеть убийцей.

— Да, наверное. Съешь шоколадку.

— Два часа с четвертью, — с досадой сказал Вэфлс Ньютон, — они, должно быть, заснули. Понадобится специальный выпуск. А что, если они будут заседать всю ночь?

— И мы будем сидеть всю ночь, вот и все.

— Ладно, сейчас моя очередь выпить. Пойду, дай мне знать в случае чего, хорошо?

— Ладно.

— Я только что разговаривал с одним из приставов, — с важным видом сказал своему другу Человек-Который-Знает-Все-Ходы-и-Выходы. — Судья только что послал к присяжным узнать, не надо ли им чем-нибудь помочь.

— Да? И что они сказали?

— Не знаю.

— Они заседают уже три с половиной часа, — прошептала девушка за спиной Уимзи. — Я ужасно проголодалась.

— Правда, дорогая? Может, тогда пойдем?

— Нет, я хочу услышать вердикт. Мы уже так долго прождали, что жалко уходить.

— Хорошо, я схожу принесу сандвичей.

— О, это было бы чудесно. Только недолго, а то я уверена, что у меня будет истерика, когда я услышу приговор.

— Я мигом! Радуйся, что ты не в жюри, им вообще ничего нельзя.

— Что, ни есть, ни пить?

— Ни-че-го. Наверно, ни чиркнуть спичкой, ни закурить.

— Бедняги! Хорошо еще, что здесь центральное отопление, так ведь?

— Да, здесь достаточно жарко. Я буду рад глотку свежего воздуха.

Пять часов.